Космос таит в себе множество неизведанных тайн. Взгляды человечества постоянно обращены ко Вселенной. Каждый полученный нами знак из космоса дает ответы и одновременно ставит множество новых вопросов.

Данная статья предназначена для лиц старше 18 лет

А вам уже исполнилось 18?

Какие космические тела невооруженным глазом видно с

Группа космических тел

Как называется ближайшее к

Что такое небесные тела?

Небесные тела — это объекты, наполняющие Вселенную. К космическим объектам относятся: кометы, планеты, метеориты, астероиды, звезды, которые обязательно имеют свои названия.

Предметами изучения астрономии являются космические (астрономические) небесные тела.

Размеры небесных тел, существующих во вселенском пространстве очень разные: от гигантских до микроскопических.

Структура звездной системы рассматривается на примере Солнечной. Около звезды (Солнца) передвигаются планеты. Эти объекты, в свою очередь, имеют природные спутники, пылевые кольца, а между Марсом и Юпитером образовался астероидный пояс.

30 октября 2017 года жители Свердловска будут наблюдать астероид Ирида. По научным расчетам астероид главного астероидного пояса приблизится к Земле на 127 млн километров.

На основании спектрального анализа и общих законов физики установлено, что Солнце состоит из газов. Вид Солнца в телескоп — это гранулы фотосферы, создающие газовое облако. Единственная звезда в системе производит и излучает два вида энергии. По научным расчетам диаметр Солнца в 109 раз больше диаметра Земли.

В начале 10-х годов ХХІ века мир был охвачен очередной истерией конца света. Распространялась информация о том, что «планета дьявол» несет апокалипсис. Магнитные полюса Земли сместятся в результате нахождения Земли между Нибиру и Солнцем.

Сегодня сведения о новой планете уходят на задний план и не подтверждаются наукой. Но, вместе с тем, есть утверждения о том, что Нибиру уже пролетела мимо нас, или через нас, изменив свои первичные физические показатели: сравнительно уменьшив размеры или критично изменив плотность.

Какие космические тела образуют Солнечную систему?

Солнечная система — это Солнце и 8 планет с их спутниками, межпланетная среда, а также астероиды, или карликовые планеты, объединенные в два пояса —ближний или главный и дальний или пояс Койпера. Самая крупная планета Койпера—Плутон. Такой подход дает конкретный ответ на вопрос: сколько больших планет в Солнечной системе?

Список известных больших планет системы разделяется на две группы — земную и юпитерианскую.

Все земные планеты имеют схожее строение и химический состав ядра, мантии и коры. Что дает возможность изучить процесс атмосферного образования на планетах внутренней группы.

Падение космических тел подвластно законами физики

Скорость движения Земли—30 км/с. Передвижение Земли вместе с Солнцем относительно центра галактики может стать причиной глобальной катастрофы. Траектории планет иногда пересекаются с линиями движения других космических тел, что является угрозой падения этих объектов на нашу планету. Последствия столкновений или падений на Землю могут быть очень тяжелыми. Паражающими факторами в следствие падения крупных метеоритов, как и столкновений с астероидом или кометой, будут взрывы с генерированием колоссальной энергии, и сильнейшие землетрясения.

Профилактика таких космических катастроф возможна при условии объединения усилий всего мирового сообщества.

Разрабатывая системы защиты и противостояния необходимо учитывать то, что правила поведения при космических атаках должны предусматривать возможность проявления неизвестных человечеству свойств.

Что является космическим телом? Какими характеристиками оно должно обладать?

Земля рассматривается как космическое тело, способное отражать свет.

Все видимые тела Солнечной системы отражают свет звезд. Какие объекты относятся к космическим телам? В космосе, кроме хорошо заметных больших объектов, очень много маленьких и даже крохотных. Список очень маленьких космических объектов начинается с космической пыли (100 мкм), которая является результатом выбросов газов после взрывов в атмосферах планет.

Астрономические объекты бывают разных размеров, форм и расположения относительно Солнца. Некоторые из них объединяют в отдельные группы, чтобы их легче было классифицировать.

Какие бывают космические тела в нашей галактике?

Наша Вселенная наполнена разнообразными космическими объектами. Все галактики представляют собой пустоту, наполненную разными формами астрономических тел. Из школьного курса астрономии мы знаем о звездах, планетах и спутниках. Но видов межпланетарных наполнителей много: туманности, звездные скопления и галактики, почти не изученные квазары, пульсары, черные дыры.

Большие астрономически — это звезды — горячие светоизлучающие объекты. В свою очередь они разделяются на большие и малые. В зависимости от спектра они бывают коричневыми и белыми карликами, переменными звездами и красными гигантами.

Все небесные тела можно разделить на два типа: дающие энергию (звезды), и не дающие (космическая пыль, метеориты, кометы, планеты).

Каждое небесное тело имеет свои характеристики.

Классификация космических тел нашей системы по составу:

• силикатные;
• ледяные;
• комбинированные.

Искусственные космические объекты это космические объекты: пилотируемые корабли, обитаемые орбитальные станции, обитаемые станции на небесных телах.

На Меркурии Солнце движется в обратную сторону. В атмосфере Венеры, по полученным сведениям, предполагают найти земные бактерии. Земля движется вокруг Солнца со скоростью 108 000 км в час. У Марса два спутника. Юпитер имеет 60 спутников и пять колец. Сатурн сжимается на полюсах из-за быстрого вращения. Уран и Венера движутся вокруг Солнца в обратном направлении. На Нептуне есть такое явление как .

Звезда — это раскаленное газообразное космическое тело, в котором происходят термоядерные реакции.

Холодные звезды—это коричневые карлики, не имеющие достаточно энергии. Завершает список астрономических открытий холодная звезда из созвездия Волопаса CFBDSIR 1458 10ab.

Белые карлики — это космические тела с остывшей поверхностью, внутрикоторых уже не происходит термоядерный процесс, при этом они состоят из вещества высокой плотности.

Горячие звезды — это небесные светила, излучающие голубой свет.

Температура главной звезды туманности «Жук» —200 000 градусов.

След на небе, который светится, могут оставлять кометы, небольшие бесформенные космические образования оставшиеся от метеоритов, болиды, различные остатки искусственных спутников, которые входят в твердые слои атмосферы.

Астероиды иногда классифицируют как маленькие планеты. В действительности они похожи на звезды малой яркости из-за активного отражения света. Самым большим астероидом во вселенной считается Церцера из созвездия Пса.

Какие космические тела невооруженным глазом видно с Земли?

Звезды— это космические тела, которые излучают в пространство тепло и свет.

Почему в ночном небе видны планеты, которые не излучают свет? Все звезды светятся за счет выделения энергии при ядерных реакциях. Полученная энергия используется для сдерживания гравитационных сил и для световых излучений.

Но почему холодные космические объекты тоже издают свечение? Планеты, кометы, астероиды не излучают, а отражают звездный свет.

Группа космических тел

Космос наполнен телами разных размеров и форм. Эти объекты по-разному движутся относительно Солнца и других объектов. Для удобства существует определенная классификация. Примеры групп: «Кентавры» — находятся между поясом Койпера и Юпитером, «Вулканоиды» —предположительно между Солнцем и Меркурием, 8 планет системы также разделены на две: внутреннюю (земную) группу и внешнюю (юпитерианскую) группу.

Как называется ближайшее к земле космическое тело?

Как называется обращающееся вокруг планеты небесное тело? Вокруг Земли, согласно силам гравитации, двигается естественный спутник Луна. Некоторые планеты нашей системы также имеют спутники: Марс — 2, Юпитер — 60, Нептун — 14, Уран — 27, Сатурн — 62.

Все объекты, подчиненные Солнечной гравитации— часть огромной и такой непостижимой Солнечной системы.

Земля - космическое тело, а мы - космонавты, совершающие очень длительный полёт вокруг Солнца, вместе с Солнцем по бесконечной Вселенной. Система жизнеобеспечения на нашем прекрасном корабле устроена столь остроумно, что она постоянно самообновляется и таким образом обеспечивает возможность путешествовать миллиардам пассажиров в течение миллионов лет.

Трудно представить себе космонавтов, летящих на корабле через космическое пространство, сознательно разрушающих сложную и тонкую систему жизнеобеспечения, рассчитанную на длительный полёт. Но вот постепенно, последовательно, с изумляющей безответственностью мы эту систему жизнеобеспечения выводим из строя, отравляя реки, сводя леса, портя Мировой океан. Если на маленьком космическом корабле космонавты начнут суетливо перерезать проводочки, развинчивать винтики, просверливать дырочки в обшивке, то это придется квалифицировать как самоубийство. Но принципиальной разницы у маленького корабля с большим нет. Вопрос только размеров и времени.

Человечество, по-моему, - это своеобразная болезнь планеты. 3авелись, размножаются, кишат микроскопические, в планетарном, а тем более во вселенском, масштабе существа. Скапливаются они в одном месте, и тут же появляются на теле земли глубокие язвы и разные наросты. Стоит только привнести капельку зловредной (с точки зрения земли и природы) культуры в зелёную шубу Леса (бригада лесорубов, один барак, два трактора) - и вот уж распространяется от этого места характерное, симптоматическое, болезненное пятно. Снуют, размножаются, делают своё дело, выедая недра, истощая плодородие почвы, отравляя ядовитыми отправлениями своими реки и океаны, саму атмосферу Земли.

К сожалению, столь же ранимыми, как и биосфера, столь же беззащитными перед напором так называемого технического прогресса оказываются такие понятия, как тишина, возможность уединения и интимного общения человека с природой, с красотой нашей земли. С одной стороны, человек, задерганный бесчеловечным ритмом современной жизни, скученностью, огромным потоком искусственной информации, отучается от духовного общения с внешним миром, с другой стороны, сам этот внешний мир приведен в такое состояние, что уже подчас не приглашает человека к духовному с ним общению.

Неизвестно, чем кончится для планеты эта оригинальная болезнь, называемая человечеством. Успеет ли Земля выработать какое-нибудь противоядие?

Показать текст целиком

Из всех созданий населяющих нашу планету , человек один обладает силой преобразовывать лик окружающего мира. И, к сожалению, далеко не всегда он использует эту силу благоразумно.

В представленном тесте Владимир Алексеевич Солоухин ставит перед читателем проблему взаимоотношений человека и природы. Автор показывает как безответственен человек в этих отношениях и как разрушительно влияние человека на планету, на ее экосистему.

Сегодня эта тема представляется особенно актуальной. Ведь возможности человека растут день ото дня, а вместе с тем шириться и круг потенциальных опасностей, которые люди могут представлять для природы. Стоит только задуматься, что уже сейчас человек способен по щелчку пальца уничтожить на земле все живое, чтобы понять масштаб ответственности, лежащей на наших плечах. Сможет ли человек научиться гармонично взаимодействовать с природой, не нарушая ее хрупкой внутренней гармонии?

Автор отвечает на этот вопрос вполне однозначно и его ответ не очень оптимистичен. С его точки зрения, человечество - это своеобразная болезнь, и все что может сделать природа чтобы выздороветь - это выработать противоядие против этой болезни.

Мне трудно принять позицию Владимира Солоухина. В его описаниях человеческой деятельности чувствуется мизантропия ,

Критерии

• 1 из 1 К1 Формулировка проблем исходного текста
• 1 из 3 К2

Земля - космическое тело, а мы - космонавты, совершающие очень длительный полёт вокруг Солнца, вместе с Солнцем по бесконечной Вселенной. Система жизнеобеспечения на нашем прекрасном корабле устроена столь остроумно, что она постоянно самообновляется и таким образом обеспечивает возможность путешествовать миллиардам пассажиров в течение миллионов лет.

Трудно представить себе космонавтов, летящих на корабле через космическое пространство, сознательно разрушающих сложную и тонкую систему жизнеобеспечения, рассчитанную на длительный полёт. Но вот постепенно, последовательно, с изумляющей безответственностью мы эту систему жизнеобеспечения выводим из строя, отравляя реки, сводя леса, портя Мировой океан. Если на маленьком космическом корабле космонавты начнут суетливо перерезать проводочки, развинчивать винтики, просверливать дырочки в обшивке, то это придется квалифицировать как самоубийство. Но принципиальной разницы у маленького корабля с большим нет. Вопрос только размеров и времени.

Человечество, по-моему, - это своеобразная болезнь планеты. 3авелись, размножаются, кишат микроскопические, в планетарном, а тем более во вселенском, масштабе существа. Скапливаются они в одном месте, и тут же появляются на теле земли глубокие язвы и разные наросты. Стоит только привнести капельку зловредной (с точки зрения земли и природы) культуры в зелёную шубу Леса (бригада лесорубов, один барак, два трактора) - и вот уж распространяется от этого места характерное, симптоматическое, болезненное пятно. Снуют, размножаются, делают своё дело, выедая недра, истощая плодородие почвы, отравляя ядовитыми отправлениями своими реки и океаны, саму атмосферу Земли.

К сожалению, столь же ранимыми, как и биосфера, столь же беззащитными перед напором так называемого технического прогресса оказываются такие понятия, как тишина, возможность уединения и интимного общения человека с природой, с красотой нашей земли. С одной стороны, человек, задерганный бесчеловечным ритмом современной жизни, скученностью, огромным потоком искусственной информации, отучается от духовного общения с внешним миром, с другой стороны, сам этот внешний мир приведен в такое состояние, что уже подчас не приглашает человека к духовному с ним общению.

3емля - космическое тело, а мы - космонавты, совершающие очень длительный полёт вокруг Солнца, вместе с Солнцем по бесконечной Вселенной. Система жизнеобеспечения на нашем прекрасном корабле устроена столь остроумно, что она постоянно самообновляется и таким образом обеспечивает возможность путешествовать миллиардам пассажиров в течение миллионов лет.

Трудно представить себе космонавтов, летящих на корабле через космическое пространство, сознательно разрушающих сложную и тонкую систему жизнеобеспечения, рассчитанную на длительный полёт. Но вот постепенно, последовательно, с изумляющей безответственностью мы эту систему жизнеобеспечения выводим из строя, отравляя реки, сводя леса, портя Мировой океан. Если на маленьком космическом корабле космонавты начнут суетливо перерезать проводочки, развинчивать винтики, просверливать дырочки в обшивке, то это придется квалифицировать как самоубийство. Но принципиальной разницы у маленького корабля с большим нет. Вопрос только размеров и времени.

Человечество, по-моему, - это своеобразная болезнь планеты. 3авелись, размножаются, кишат микроскопические, в планетарном, а тем более во вселенском, масштабе существа. Скапливаются они в одном месте, и тут же появляются на теле земли глубокие язвы и разные наросты. Стоит только привнести капельку зловредной (с точки зрения земли и природы) культуры в зелёную шубу Леса (бригада лесорубов, один барак, два трактора) - и вот уж распространяется от этого места характерное, симптоматическое, болезненное пятно. Снуют, размножаются, делают своё дело, выедая недра, истощая плодородие почвы, отравляя ядовитыми отправлениями своими реки и океаны, саму атмосферу Земли.

К сожалению, столь же ранимыми, как и биосфера , столь же беззащитными перед напором так называемого технического прогресса оказываются такие понятия, как тишина, возможность уединения и интимного общения человека с природой, с красотой нашей земли. С одной стороны, человек, задерганный бесчеловечным ритмом современной жизни, скученностью, огромным потоком искусственной информации, отучается от духовного общения с внешним миром, с другой стороны, сам этот внешний мир приведен в такое состояние, что уже подчас не приглашает человека к духовному с ним общению.

Неизвестно, чем кончится для планеты эта оригинальная болезнь, называемая человечеством. Успеет ли Земля выработать какое-нибудь противоядие?

Вещи и книги, книги и вещи... (Л. Лиходеев)

Мы живём среди овеществлённых человеческих мыслей, вступивших некогда в спор с забвением и одержавших победу.

Самыми ценными памятниками являются те, которые создавались не из тщеславия или чванства, не с целью возвыситься или унизить, - а просто так, в рабочем порядке, без заботы преодолеть забвение. Они-то, собственно говоря, и стали основой наших знаний, нашей культуры и, может быть, даже нашего существования.

Почти все имена людей, создавших эти памятники, исчезли. Но овеществлённая мысль их осталась навсегда. Мы знаем, кто придумал паровоз, но не знаем, кто придумал колесо, без которого этот паровоз не поехал бы.

Овеществлённые мысли ждут нас, когда мы ещё не появились на свет, и сопровождают нас всю жизнь. Но всех нетерпеливее нас ждут книги.

Вещи не требуют собеседника. В вещах есть что-то безразличное, может быть, даже высокомерное. Они созданы для того, чтобы служить, и они служат – не бойко, не лениво, а в пределах своего назначения. Они появляются на свет без радости и исчезают без печали. Они живы, пока живут, и живут, пока служат. Книги без собеседника мертвы. Они могут молчать многие годы. Но когда приходит собеседник – они оживают. У них особая судьба. В отличие от вещей они умеют печалиться и радоваться, потому что кроме ума и догадливости в них ещё вложены страсти.

Ещё нас не было на свете, а в книгах уже жили страсти, те самые, которые охватили нас, когда мы появились на свет. Мы размышляли о своём бытии, а в книгах уже давно были проложены тропы наших размышлений. Мы изобретали велосипеды , а в книгах томилось указание на то, что велосипед в данной области уже изобретён.

Книги ждут собеседника. И в отличие от вещей им вовсе не всё равно, кто к ним явится в этом качестве. Потому что они бывают скрытны и болтливы, лукавы и простодушны, застенчивы и велеречивы. Люди одинаково пользуются вещами. Для того чтобы напиться, каждый открывает кран в одну и ту же сторону. Но каждый обращается с книгой по-своему. Один читает в ней то, что написано, другой не, что написано, а то, что хочет прочесть, третий не видит написанного потом, что не желает видеть. Вещи живут во времени. Время живёт в книгах.

Время умещается в них на бесконечно малых пространствах, размеренное, исчисленное, предопределённое. Время мудрее вещей. Книги мудрее времени. Потому что, время, попавшее в книгу, застывает в ней таким, каким оно было на самом деле.

Книги мудрее времени. Они оставляют в себе время, которое ушло. В них мы находим опавшие листья, которые никогда не истлеют, и свежие цветы, которые никогда не увянут.

Время покорно книгам. Потому что в них встречаются те, кто не совпал во времени. В них встретится тот, кто ещё не родился, с тем, кто ушёл навсегда. Встретятся, чтобы найти друг друга для беседы…

Годы наплывают на нас, и мы уходим в них, оставляя за собой дела и книги. Истины и заблуждения остаются на страницах ждать собеседника, который придёт отделить плевелы от зёрен.

Книги... (А. Етоев)

Как христиане меряют свою жизнь по Евангелию, так и хороший человек меряет шаги своего сердца по хорошим книгам.

Настоящее пространство жизни - это книга. Книга всегда больше жизни. Все меньше книги - жизнь, вселенная, солнце. Даже сам человек.

Когда случайно встречаются два незнакомых человека и вдруг выясняется, что росли они на соседних улицах, учились в одной школе, играли в одни и те же игры и одинаково боялись злостного хулигана Мухина, терроризировавшего местное население возрастом до 12 лет, то эти люди начинают смотреть друг на друга совсем иными глазами. Они уже не просто двое встретившихся случайно людей, они - члены некоего священного братства, отношения их скреплены обоюдозначимым прошлым, память для них некий ковчег завета, в равной мере хранимый и почитаемый.

То же самое и первые книги. Они - точка сближения незнакомых прежде людей, место встречи их во времени и пространстве. Даже больше: книга, прочитанная в детстве, как духовный аккумулятор, способна питать человека энергией многие годы и поддерживать его в тяжелое время.

Наверно, следующее мое утверждение - ересь и чистый идеализм, но лично я не могу поверить, что люди, одинакова любившие в детстве "Трех мушкетеров" и книги братьев Стругацких, способны уничтожать друг друга на какой-нибудь из нынешних бесконечных войн. Я знаю, так полагать - глупо. Примеров, перечёркивающих подобное моё положение, в истории отыщется не один десяток.

И тем не менее я считаю так.

О душе (М. Пришвин)

Всю жизнь слышал слово «душа» и сам произносил это слово, вовсе не понимая, что оно значит.

Мне кажется, если бы меня спросили, что такое «душа», я бы довольно верно ответил на этот вопрос. Я сказал бы, что душа - это внутренний мир человека, это что он сам знает о себе. Во-вторых, я бы о душе сказал с точки зрения философа, что душа есть совокупность знаний человека о себе и т. п., как сказано в учебниках психологии. В-третьих, я бы вспомнил о представлениях души примитивным человеком как некой сущности, обитающей в теле. И все это понимание души было бы не о своей душе, а как говорят и думают о ней все люди.

Между тем у меня была душа своя, и я знал о ней с очень далекого времени, почти с детства, когда проливал потихоньку слезы о том, что я вышел на свет не такой, как все.

Мало-помалу с годами, с десятками проходящих лет я через это страданье узнавал свое значение: мало-помалу оказывалось, что быть не как все, а как сам, и есть то самое необходимое, без чего мое существование было бы бессмысленным. И мое страстное желание присоединиться ко всем, быть как все, не может произойти иначе, как через раскрытие в глазах всех себя самого…

И еще прошло много времени, пока я понял, что желание быть как все во мне было желанием любви.

И еще совсем недавно я наконец-то понял, что это стремление любить и было действием души моей, и душа – это и значит – любовь.

А сколько всего мы храним недостойного среди сокровищ нашей души!

Как-то давно мне подарили зимой превосходный непромокаемый плащ серого цвета.

Весна пришла солнечная, а потом стало жарко, и плащом я ни разу не воспользовался. Лето было жаркое, осень сухая. Так в первый год плащ мой провисел в гардеробе, и каждый раз, перебирая вешалки и встречая плащ, я в копилку своей домашней души складывал приятное чувство обладания хорошей вещью, очень полезной при общении с природой.

Потом в следующий год было опять сухо, и, когда вышел и третий год сухим, заговорили о том, что климат меняется в связи с особым расположением солнечных пятен.

Только в четвертом году вышла сырая весна, и в конце апреля, когда прилетают вальдшнепы , лил дождь. Тогда я из своей копилки домашнего благополучия достал непромокаемый плащ и, надев его, отправился на охоту. И тогда оказалось, я напрасно стерег домашний уют, где три года хранился непромокаемый плащ: при встрече с первым дождем мой плащ промок.

О любви к малой родине (Ю. Нагибин)

Наверное, оскомину набила фраза, что любовь к большой Родине начинается с любви к родине малой: своему городу, улице, переулку, двору, дому. Но это святая правда, которую все знают умом, но далеко не все ощущают жаром и болью сердца. Константин Батюшков говорил: «О, память сердца! Ты сильней рассудка памяти печальной». Это справедливо и в отношении знания нравственных начал. Знание сердца сильнее знания рассудка.

Я невольно задумываюсь о тех ребятах, чье детство проходит в новостроечных районах Москвы. Растет парень в своем микрорайоне, где есть и кино, и парикмахерская, и библиотека, но этому парню нечем гордиться, жизненный обстав юного гражданина нового микрорайона лишен какой-либо характеристики, особости, он такой же, как у всех. Безликое, неотличимое от фона трудно любить. Штамп нельзя любить подавно. Человеческая личность закладывается в детстве; от детских впечатлений, наблюдений, переживаний во многом зависит, каким станет человек. В смазанности окружающего трудно ощутить и собственную индивидуальность. Парень из Армянского переулка был особый парень, и чистопрудный – особый, и покровский – особый, и старосадский – особый. А этот, из микрорайона, каков он? Общий, как все, – стало быть, никакой.

Но как бы ни выглядели новые районы, в них все равно не будет того, чем богата – до сих пор богата, несмотря на все тягчайшие потери, – старая Москва: связи с прошлым. Вот почему так важно сохранить исторический образ города. В памятниках архитектуры – деяния предков, героическая боль многострадальной русской столицы и нетленная красота. Пусть молодой человек, уроженец микрорайона, не увидит вокруг себя старины в благородной патине, он сядет в поезд метро или троллейбус и отправится в коренную часть Москвы, где на него глянет история задумчивыми ликами старых зданий. Даже о достопримечательностях Москвы, таких, как Василий Блаженный, остатки Китайской стены, Юсуповы палаты, дом Пашкова, Новодевичий монастырь, надо что-то знать, чтобы оценить по-настоящему, исполниться их прелести и важности.

О чести (Д. Гранин)

Давно мечтаю я написать книгу о чести. Собрать в ней благороднейшие поступки. Примеры порядочности, великодушия, добра, чести, красоты души.

Там было бы про Петра Николаевича Лебедева, перед которым в 1911 году встал вопрос об уходе из Московского университета (тогда в знак про-теста против притеснений студентов ушли в отставку многие профессора: К Тимирязев, В Вернадский, С Чаплыгин и другие). К тому времени он с вели-ким старанием собрал первую русскую школу физиков. Его лаборатория только начала работать. Куда пойти? На что жить? Его уговаривали остаться. Ему бы простили это отступничество, потому что понимали особенность его положения. Но все же он ушел из университета. Понимал, видимо, что иначе сам себя не простит.

В той книге чести была бы история отношений Чарльза Дарвина и Альфреда Уоллеса. Как щедро уступали они друг другу приоритет! Уоллес прислал Дарвину рукопись своей статьи, где излагал теорию естественного отбора, связь отбора с борьбой за существование. В ней было изложено все, что Дарвин сам готовил к печати в своей книге «Происхождение видов». Дру-зья, зная, что Дарвин начал свою работу двадцать лет назад, решили опубли-ковать одновременно статью Уоллеса и частное письмо Дарвина, написанное год назад и содержащее аннотацию своего труда, и доложить обе работы ко-ролевскому научному обществу. Уоллес заявил, что считает их действия ве-ликодушными, и никогда позднее он не претендовал на всемирную славу, ко-торая досталась Дарвину и его великой книге. Он же первый применил тер-мин «дарвинизм». Мне хотелось бы написать про ученых, которые выступали мужествен-но, разоблачая собственные ошибки и заблуждения. Про русских ученых, ко-торые снимали с себя звания академиков, если академия поступала неспра-ведливо.

Или про сэра Барроу, английского профессора семнадцатого века. Не-плохой математик, он заметил успехи нового своего ученика и стал всюду подчеркивать его талант, признал вскоре его превосходство. Мало того, отка-зался от кафедры, потребовав, чтобы ее занял ученик, которого тогда мало кто знал. Звали молодого ученого Исаак Ньютон. «Ваше место здесь,- сказал ему Барроу, - а мое пониже».

Ничто не доставляет такого удовольствия, как рассказывать о талантливых, честных, порядочных, мужественных людях.

От незнания к знанию (А. Лосев)

Подводя итог пройденного мною пути, могу сказать, что самое ценное для меня – живой ум, живая мысль, такое мышление, от которого человек здоровеет и ободряется, радуется и веселится, а ум становится и мудрым, и простым одновременно.

Переход от незнания к знанию был для меня всегда предметом и тайного и явного услаждения, будь то у других или же у самого себя. Живая мысль делает человека бодрее, здоровее, одновременно и сильнее и мягче, менее замкнутым, более простым и откровенным, так что радость живой мысли распространяется как бы по всему телу и даже затрагивает какие-то бессознательные глубины психики. Живая мысль сильнее всего и красивее всего, от неё делается теплее на душе, а жизненное дело горит в руках, становится эффективнее и легче, сильнее и скромнее. Когда мы возимся с какой-нибудь мелкой проблемкой, время тянется, бывает и скучно, и нудно, и досадно из-за невозможности быстро получить результат. Но когда наши проблемы становятся большими и глубокими и когда их много, то даже небольшой успех в их разрешении вселяет бодрую надежду, увеселяет и успокаивает. Только живой ум может делать нас работниками жизни и неустанными энтузиастами в достижении достойных человека целей, лишает нас скуки, исцеляет от неврастенической лени, бытовой раздражительности, пустых капризов, изгоняет неверие в свои силы.

Беритесь за ум, бросайтесь в живую мысль, в живую науку, в интимно-трепетное ощущение перехода от незнания к знанию и от бездействия к делу, в эту бесконечную золотистую даль вечной проблемности, трудной и глубокой, но простой, здоровой и усладительной. Певучими радостями овеяна живая мысль, бесконечной готовностью жить и работать, быть здоровым и крепким. Весельем и силой заряжен живой ум.

Ваш мозг, воспитанный на стихии живой мысли, запретит вашему организму болеть, наградит долголетием, откроет в каждой пылинке великую мысль, превратит бытовые будни в счастье, осмыслит все трудности и приведёт к светлым победам на великих фронтах борьбы за лучшее будущее.

Про современных эстрадных «звёзд» (И. Гонцов)

Почему-то многие современные эстрадные «звёзды» с особенным удовольствием говорят о том, как плохо они учились в школе. Кому-то объявляли выговоры за хулиганство, кого-то оставляли на второй год, кто-то доводил педагогов до обморочного состояния своими умопомрачительными причёсками... Можно по-разному относиться к подобным откровениям наших «звёзд»: одних эти рассказы об озорном детстве приводят в умиление, другие начинают ворчливо сетовать на то, что сегодня путь на сцену открыт только бездарям и невеждам.

Но больше всего беспокоит реакция подростков. У них возникает стойкое убеждение, что наиболее короткий путь к известности пролегает через детскую комнату милиции. Они-то всё принимают за чистую монету. Они далеко не всегда понимают, что рассказы о «безбашенном» детстве, когда будущая «звезда» поражала всех окружающих своим экзотическим своеобразием, - это всего лишь сценическая легенда, что-то вроде концертного костюма, который отличает артиста от обычного человека. Подросток не просто воспринимает информацию, он её активно преобразовывает. Эта информация становится основой для его жизненной программы, для выработки путей и способов достижения цели. Вот почему человек, который что-то вещает на многомиллионную аудиторию, должен обладать высоким чувством ответственности.

На самом ли деле он выражает свои мысли или бессознательно продолжает сценическую игру и говорит то, чего от него ждут поклонники? Посмотрите: я «свой», такой же, как все. Отсюда и иронично-снисходительное отношение к образованности, и кокетливое ёрничанье: «Ученье - свет, а неученье - приятный полумрак», и надменное самолюбование. Но вот передача закончилась. Что осталось в душе тех, кто слушал артиста? Какие семена он посеял в доверчивых сердцах? Кого он сделал лучше? Кого он направил на путь творческого созидания? Когда одному известному ди-джею молоденькая журналистка задала эти вопросы, он просто фыркнул: да идите вы, я совсем не для этого... И в этом недоуменном возмущении «поп-звезды» ярко проявляется гражданская незрелость, человеческая «недообразованностъ». А человек, который ещё не построил себя как личность, не осознал своей миссии в обществе, становится покорным слугой толпы, её вкусов и потребностей. Он, может быть, и умеет петь, но не знает, для чего поёт.

Если искусство не зовёт к свету, если оно, хихикая и лукаво подмигивая, тащит человека в «приятный полумрак», если оно ядовитой кислотой иронии уничтожает незыблемые ценности, тогда возникает резонный вопрос: а нужно ли такое «искусство» обществу, достойно ли оно того, чтобы стать частью национальной культуры?

Разрыв связей между поколениями (Е. Кореневская)

В редакцию журнала пришло интересное письмо. Автор - семидесятидвухлетний москвич - пишет: "Когда я смотрю на своего четырнадцатилетнего внука, мне иногда кажется, что он какой-то инопланетянин, - так он не похож на мать, на меня, на свою бабушку. Нет, он вообще-то неплохой парень, грех жаловаться: прилично учится, посильно помогает матери - моей дочери - по хозяйству, и даже в его грубоватом обращении ко мне "дед" я порой чувствую привязанность... Но его одежда, этот свитер с висящими рукавами, джинсы с дырками на коленях, две серьги в одном ухе, его речь со всеми этими "прикидами" и "приколами", его взгляды и то, что все мои мысли и суждения вызывают у него насмешку, - всё это делает его настоящим инопланетянином в нашей семье...

Глядя на внука и его приятелей, проходя мимо шумных компаний подростков, я не могу отделаться от вопроса: откуда они взялись, эти странные, самоуверенные и невежественные юнцы? Кто сделал их такими?".

Спорить с автором письма не приходится. То, о чём он пишет, наверняка знакомо большинству читателей, у которых есть внуки. Единственное, с чем нельзя безоговорочно согласиться, - это с вопросом "Кто сделал их такими?". Мы так привыкли во всём искать виновных, что спокойный взгляд на вещи, попытка найти объективное объяснение даются нам, к сожалению, с трудом. Конечно, проще сказать, что во всём виноваты телевидение, американские фильмы, школа, рыночная экономика, правительство, чем постараться понять причин} так пугающе расширившейся пропасти между отцами и детьми, не говоря уже о внуках.

А пропасть эта, между прочим, была всегда. Об этом сто сорок лет тому назад написал свой знаменитый роман "Отцы и дети". Да что Тургенев! В одном из древнеегипетских папирусов автор жалуется, что дети перестали уважать своих отцов, их религию и обычаи и что мир поистине рушится.

Другое дело, что в прежние времена изменения в человеческом обществе происходили неизмеримо медленнее, чем сейчас. Изучая влияние убыстрившегося хода истории во второй половине XX века, психологи даже ввели термин "шок будущего". Это чувство смятения, беспомощности, дезориентации, которое охватывает людей, когда их психика перестаёт поспевать за чересчур стремительными изменениями в обществе, в технологиях, в нравах и обычаях. Что же говорить о нас, когда за одно десятилетие - неуловимое мгновение по меркам истории - мы пережили ряд потрясений: сменились экономическая формация , политический строй, исчезла привычная страна. Это не просто шок будущего, это супершок. Приходится только удивляться душевной стойкости, которая позволила людям выстоять перед такими историческими цунами.

Так стоит ли искать виновных в том, что дети и внуки не похожи на нас? Просто они живут в другое время, в другую эпоху. А кто лучше, мы или они, - вопрос, на который никогда не будет однозначного ответа. Если они для некоторых из нас инопланетяне, то мы для них в лучшем случае - странные старики, которые ничего не понимают в современной жизни и всего боятся.

Что же делать, чтобы хоть как-то сузить ров, разделяющий нас? Прежде всего нужно набраться терпения и научиться уважать взгляды и нравы друг друга, какими бы чуждыми они нам ни казались. И это, разумеется, трудно, но необходимо.

Рядовой Федосеев, телефонист... (Е. Воробьев)

Рядовой Федосеев, телефонист, появился на батарее с хорошими новостями: он сам видел, как фашистов выбили из Красной Поляны.

Теперь нетрудно было догадаться, что батарею вот-вот перебросят на другой участок.

Лейтенант решил воспользоваться этим. Увидел замполита и попросил разрешения, пока батарея будет менять позицию, отлучиться в город ему и молоденькому телефонисту Федосееву: парень никогда не видел Москвы.

– За счёт положенного времени разрешу, – сказал замполит строго. – В самом деле, негоже защитнику Москвы не увидеть Москвы!

Выбрались заулками и переулками на Дмитровское шоссе, потом на трамвае добрались до станции метро «Сокол», вошли в почти невидимую дверь, окутанную морозным паром. Федосеев был разочарован тем, что на станции не оказалось эскалаторов, но в вагоне всё очень понравилось.

Неожиданно быстро доехали до площади Революции. Москвич-лейтенант сказал, что она в самом центре города. Пора выходить.

Федосеев весьма неуверенно ступил на эскалатор. Всё ему было ново в подземном этаже Москвы. «Стоять справа, проходить слева, тростей, зонтов и чемоданов не ставить». Те, кто спускается им навстречу по соседнему эскалатору, только что с мороза – румяные, особенно девушки… Но вот снова твёрдый пол под ногами.

Они перешли площадь, прошагали мимо Стереокино, мимо Центрального детского театра, постояли на площади Свердлова.

Фасад Большого театра, знакомый Федосееву по фотографиям и киножурналам, неузнаваем. Вся верхушка завешена двумя декорациями: слева двухэтажный дом, правее роща. Лейтенант объяснил, что это камуфляж.

Вышли на Красную площадь, и Федосеева сопровождало ощущение, что он ходит по давно знакомым местам. Лейтенант обещал показать Минина и Пожарского, народных ополченцев старой Руси, но памятник заложили мешками с песком.

А вот Пушкин, до которого они вскоре дошли, оказался ничем не укрыт: стоит с непокрытой головой, бронзовые плечи присыпаны снегом. Лейтенанта это всерьёз тревожило. Правда, в пепельном небе маячит аэростат воздушного заграждения, но всё же…

По бульварам дошли до Арбата и не торопясь вернулись на площадь Революции. Вторично спустились в метро: есть время прокатиться, осмотреть подземные дворцы. Понравилась Федосееву станция «Маяковская» со стальными колоннами, приглянулись «Красные ворота» – красные и белые плиты под ногами.

В огромном бомбоубежище , каким стало московское метро, складывался свой быт. На станции «Арбатская» на служебной двери – табличка «Для рожениц». На станции «Курская» работал филиал публичной Исторической библиотеки: он открывался, когда прекращалось движение поездов. Федосеев проникся уважением к подземным читателям: занимаются в часы воздушной тревоги!

Телефонистом владела радость узнавания нового большого города. Это чувство острее у человека, который мало путешествовал и жил где-то в медвежьем углу. А ещё в сердце Федосеева всё больше росла гордость: не всякому довелось защищать столицу такой страны.

Но каждый солдат, где бы он ни воевал, защищал столицу. Ему было что защищать!

Телеграмма (К. Паустовский)

Катерина Ивановна никогда ни на что не жаловалась, кроме как на старческую слабость. Но я знал от соседки и от бестолкового доброго старика Ивана Дмитриева, сторожа при пожарном сарае, что Катерина Ивановна одна на белом свете. Дочь Настя вот уже четвёртый год как не приезжает – забыла, значит, мать, а дни у Катерины Ивановны считанные. Не ровён час, так и умрёт она, не повидав дочери, не приласкав её, не погладив её русые волосы «очаровательной красоты» (так говорила о них Катерина Ивановна).

Настя слала Катерине Ивановне деньги, но и то бывало с перерывами. жила во время этих перерывов, никому не известно.

попросила меня проводить её в сад, где она не была с ранней весны, всё не пускала слабость.

– Дорогой мой, – сказала Катерина Ивановна, – не взыщите с меня, со старой. Хочется мне вспомнить прошлое, напоследок посмотреть сад. В нём я ещё девушкой зачитывалась Тургеневым. Да и кое-какие деревья я посадила сама.

Она одевалась очень долго. Надела старый тёплый салопчик, тёплый платок и, крепко держась за мою руку, медленно спустилась с крылечка.

Уже вечерело. Сад облетел. Палые листья мешали идти. Они громко трещали и шевелились под ногами, на зеленеющей заре зажглась звезда. Далеко над лесом висел серп месяца.

Катерина Ивановна остановилась около обветренной липы, оперлась о неё рукой и заплакала.

Я крепко держал её, чтобы она не упала. Плакала она, как очень старые люди, не стыдясь своих слёз.

– Не дай вам бог, родной мой, – сказала она мне, – дожить до такой одинокой старости! Не дай вам бог!

Я осторожно повёл её домой и подумал: как бы я был счастлив, если бы у меня была такая мама!

Третья охота (В. Солоухин)

Иногда я задумываюсь, откуда в человеке такая страсть. Я имею в виду разнообразные на первый взгляд занятия, но все же такие, которые может объединить общее для них слово - охота. Рыболовство. Рыбалка зимняя, летняя, морская, озерная, на спиннинг, на донку, на самодур, но прежде всего с поплавком. Рыбалка, где радуют отнюдь не килограммы выловленной рыбы. Мне приходилось довольно механически налавливать мешок судаков и восторгаться изловлением карася в полтора килограмма весом.

Охота: по дичи боровой, степной, водоплавающей, на красного зверя, на зайца, на волка, на медведя, на белку, охота с собакой и без собаки, охота, где радость и ликование измеряются отнюдь не центнерами добычи. Можно равнодушно отстрелять лося и считать счастливым случаем добычу обыкновенного русака.

У Аксакова на этот счет читаем: "Охота, охотник! Что такое слышно в звуках этих слов? Что такого обаятельного в их смысле, принятом, уважаемом в целом народе, в целом мире, даже не охотниками. Как зарождается в человеке любовь к какой-нибудь охоте, по каким причинам, на каком основании? Ничего положительного сказать невозможно. Расположение к охоте некоторых людей, часто подавляемое обстоятельствами, есть не что иное, как врожденная наклонность, бессознательное увлечение".

Все правильно сказал Сергей Тимофеевич Аксаков. Может быть, нужно только уточнить, что расположение к охоте (в самом широком смысле слова) есть врожденная склонность не некоторых, а положительно всех людей, но что в большинстве случаев это расположение вот именно подавляется обстоятельствами.

У человека самая яркая пора - детство. Все, что связано с детством, кажется потом прекрасным. Человека всю жизнь манит эта золотая, но увы, недоступная больше страна - остаются одни воспоминания, но какие сладкие, какие ненасытные, как они будоражат душу. Даже невзгоды, перенесенные в детстве, не представляются потом ужасными, но окрашиваются в смягчающий, примиряющий свет. Например, моя жена в детстве перенесла голод. Они ели тогда какие-то ужасные, черные, как земля, клеклые блины из полусгнившей сырой картошки. И вот теперь, когда за витринами магазинов лежат греческие маслины, копченая рыба, куропатки и даже мясо кальмаров, высшим лакомством для жены остаются эти картофельные оладьи. Они, правда, какие-то немножко не те, несмотря на то, что она готовит их сама. Но это лишь потому, что слишком свежа картошка. Ничего не поделаешь. Воспоминание детства.

Но ведь детство было и у человечества в целом. Ничего нельзя было купить в магазине, не существовало стольких кафе, ресторанов, магазинов с доставкой продуктов на дом. Все, от лесного ореха до мяса мамонта, от рыбины до гриба, приходилось добывать самому. В те времена охота, рыболовство, собирание даров леса, в том числе и грибов, было не забавой, не увлечением, не страстью отдельных чудаков, но бытом, повседневностью, жизнью. Точно так же как детство просто человека это не игра в куклы или в солдатиков, но период жизни довольно суровый и ответственный, ибо именно в детстве формируется характер человека, именно в детстве его постигают всякие неожиданности, способные оборвать, довольно слабенькую в то время, ниточку жизни. То, что страшно яблоневому ростку, не страшно взрослой крепкой яблоне.

Конечно, добывание себе пищи в первобытные времена было суровой необходимостью, а не забавой. Но теперь, когда прошли века и когда добыча пищи состоит не в том, чтобы стрелять дичь, а в том, чтобы стоять у станка или сидеть в канцелярии, теперь воспоминания о суровой заре человечества, живущие в неведомых глубинах человеческого существа, окрашены для нас в золотистую романтическую милую дымку.

Итак, я считаю, что страсть к охоте, к рыбалке, к грибам есть не что иное, как смутное воспоминание детства человечества, потому сладка и желанна эта страсть. И ведь не просто воспоминание, но можно, оказывается, как бы возвратиться в то самое, прежнее состояние, когда ты один в лесу или на реке и только от тебя самого, от умения, ловкости и смекалки зависит, добудешь или не добудешь тетерева, щуку, корзину рыжиков или боровиков

Человек должен быть интеллигентен (Д. Лихачев)

Человек должен быть интеллигентен! А если у него профессия не требует интеллигентности? А если он не смог получить образования: так сложились обстоятельства. А если окружающая среда не позволяет? А если интеллигентность сделает его «белой вороной» среди его сослуживцев, друзей, родных, просто мешать его сближению с другими людьми?

Нет, нет и нет! Интеллигентность нужна при всех обстоятельствах. Она нужна и для окружающих, и для самого человека.

Это очень, очень важно, и прежде всего для того, чтобы жить счастливо и долго – да, долго! Ибо интеллигентность равна нравственному здоровью, а здоровье нужно, чтобы жить долго – не только физически, но и умственно. В одной старой книге сказано:»Чти отца своего и матерь свою, и долголетен будешь на земле». Это относится и к целому народу, и к отдельному человеку. Это мудро.

Но прежде всего определим, что такое интеллигентность, а потом, почему она связана с заповедью долголетия.

Многие думают: интеллигентный человек – это тот, который много читал, получил хорошее образование (и даже по преимуществу гуманитарное), много путешествовал, знает несколько языков.

А между тем можно иметь всё это и быть неинтеллигентным, и можно ничем этим не обладать в большой степени, а быть всё-таки внутренне интеллигентным человеком.

Образованность нельзя смешивать с интеллигентностью. Образованность живёт старым содержанием, интеллигентность – созданием нового и осознанием старого как нового.

Интеллигентность не только в знаниях, а в способностях к пониманию другого. Она проявляется в тысяче и тысяче мелочей: в умении уважительно спорить, вести себя скромно за столом, в умении незаметно (именно незаметно) помочь другому, беречь природу, не мусорить вокруг себя – не мусорить окурками или руганью, дурными идеями (это тоже мусор, и ещё какой!)

Я знал на русском Севере крестьян, которые были по-настоящему интеллигентны. Они соблюдали удивительную чистоту в своих домах, умели ценить хорошие песни, умели рассказывать «бывальщину» (то есть то, что произошло с ними или другими), жили упорядоченным бытом, с пониманием относились и к чужому горю, и к чужой радости.

Интеллигентность – это способность к пониманию, к восприятию, это терпимое отношение к миру и к людям.

Интеллигентность надо в себе развивать, тренировать – тренировать душевные силы, как тренируют и физические. А тренировка возможна и необходима в любых условиях.

Что тренировка физических сил способствует долголетию – это понятно. Гораздо меньше понимают, что для долголетия необходима и тренировка духовных и душевных сил. Дело в том, что злобная и злая реакция на окружающее, грубость и непонимание других – это признак душевной и духовной слабости, человеческой неспособности жить…

Приветливость и доброта делают человека не только физически здоровым, но и красивым. Да, именно красивым.

Лицо человека, искажающееся злобой, становится безобразным, а движения злого человека лишены изящества – не нарочитого изящества, а природного, которое гораздо дороже. Социальный долг человека – быть интеллигентным. Это долг и перед самим собой. Это залог его личного счастья и «ауры доброжелательности» вокруг него и к нему (то есть обращённой к нему).

Экология культуры (А. Вознесенский)

«Почему бы не издать полное собрание трудов Шкловского ? Сам он – живой музей…» - я не успел ответить на это письмо из Ташкента.

Шкловский лежал на чёрно-красном постаменте, как золотое яйцо улетевшей Мысли.

Горло свело от горя. Прощавшиеся вглядывались в помолодевшее лицо и белый пушок, приставший к тонким губам, - но это были уже случайные черты. Пытавшиеся поцеловать его становились на цыпочки, но не могли дотянуться до лба, вознесённого слишком высоко на ритуальном подиуме.

Многие пришли проводить его. Уход его, великого мыслителя, могучего читателя, подвижника духа под стать веку, совпал со сборами в дорогу нашего столетия, вступавшего в пору своего декабря. 15 лет, оставшиеся до финального свистка века, самого мощного по достижениям и чудовищности, заставляют взглянуть на события серьёзнее.

Провожали последнего из исчезающего вида «мамонтов культуры»» - какими были и Эйзенштейн, и Тынянов.

Тревога за уходящую культуру – главная нота писем, пришедших после опубликований «Прорабов духа». Странное дело… Месяцы прошли, успела выйти книга под тем же названием, но почта продолжает идти. Редакция газеты попросила меня высказаться по этому поводу.

Радостно, что идея подвижников духа, обеспокоенность культурой взволновала столько сердец. Пишут на редакцию, на Союз писателей, домой, называют имена своих бессребреников, «прорабов духа» и «прорабов нюха», указывают аварийные точки и пути исправления – значит, это совпало с их собственными мыслями, с активным началом в них, значит, они разделяют мысль о заповедности культуры, о том, что культура в опасности.

В опасности не только внешняя среда, вековые леса и реки – экологическое угасание внутренней духовной среды куда опаснее, чем внешней. При крахе первой погибнет вторая.

Мы измеряем счётчиком Гейгера степень радиации, определяем загрязнение среды и обмеление озёр, но чем измерить духовное обмеление, когда о Калигуле или Моцарте узнают лишь из видеокассет при почти поголовном непрочтении целиком «Войны и мира»?

Синие и белые ласточки писем, стремительные защитницы среды, обеспокоены оскудением культуры, в них страсть, тоска по истинным ценностям, за каждой строкой стоит судьба, из этих сотен пришедших писем складывается особый новый характер – «фанат культуры», некий транзистор идеи, проводник духа. Это некий «меценат снизу», личность бескорыстная и героичная, порой неудобная для окружающих.

Это было на оккупированной немцами территории... (В. Солоухин)

Это было на оккупированной немцами территории в Орловской области . В деревеньке произошла стычка немцев с партизанами. После перестрелки партизаны отошли в лес, а немцы тоже куда-то делись, наверное, переместились в другой населённый пункт. Во дворе дома, где обитала женщина-крестьянка с двумя мальчишками, остался лежать тя жело раненный немецкий солдат. Без сознания, стонет. И вот задача для женщины с мальчишками: что с ним делать? Добить? Но разве они способны на такое? Оставить так, пусть сам «доходит»? Но ведь человек всё-таки. Каково слушать его пред смертные стоны? В конце концов они, сжалившись, затащили его в избу, дали попить. (Он - таки через несколько дней пришёл в себя. Теперь уж и вовсе невозможно было добить его, несмотря на то, что он враг, оккупант. Шаг за шагом, день за днём начали они немца чисто по-человечески выхаживать. Каждое существо, которому помогаешь, не вольно и неизбежно привязывает к себе. И, конечно, женщина и мальчишки тоже стали привязываться к раненому. Так среди чудовищной мясорубки и бойни той жуткой войны расцвёл цветок милосердия. И когда при новой перестрелке партизан и фашистов немца всё же убили, его (вы, может быть, не поверите) жалели уже почти как родного. Нарочно не придумаешь такого сюжета - настолько необыкновенны, интересны, общечеловечны, гуманны, остры, прекрасны материал и сам сюжетный ход этого эпизода.